Мягкие холмы, отливающие всеми оттенками зелёного, золотого и лилового, до горизонта. Разноцветная геометрия очень ровных полей. Иногда в центре такого лоскута вдруг возникает дерево со светло-зелёной кроной, аккуратно обойдённое трактором при вспашке. Когда взъезжаешь на вершину холма, открывается потрясающей красоты вид на Реку, ярко-синюю с серебром. Полное безлюдье. Пёс в машине заметил стадо лоснящихся коров – лаял до хрипоты. А дети долго прыгали, прочитав знакомое слово на крыше длинного белого здания: «Данон».
Думаете, это я по Швейцарии разъезжаю и вас дразню? Нет, это мы к дедушке на родину едем, в Тулу.
Три часа пути – и мы в другой стране. Деревня совершенно не похожа на подмосковную: дома добротные, просторные, в два этажа, со множеством широких сводчатых окон. Улиц нет в принципе, каждый строит наособицу. И кирпичных многоэтажных монстров-новостроек нет. Единственный богатый человек в деревне построил такой же дом, как у всех, только повыше и с удобствами.
Кстати, вот первая, поразившая меня вещь: ни в одном доме, кроме нашего и упомянутого «буржуйского», нет туалета. Про воду вообще молчу. Как в тринадцатом веке ходили «до ветра» в хлев, так и ходят. И воду таскают из колодца вёдрами, хотя пробурить скважину, провести в дом водопровод не так уж дорого, да и народ здесь не бедствует. Не принято.
Посреди деревни – пересохший пруд. Раньше была запруда, водились караси и окуньки, потом плотину разрушили, а восстанавливать лень. Дети с дедом ходили на рыбалку. Наловили примерно сковородку таких, знаете, … ну, которые «мелких выбрасывай, а крупных в спичечный коробок складывай». Мы их зажарили до состояния сухариков к пиву. С пивом и ели. Вкусно.
Возле каждого забора лавочка, на ней весь день сидят мужики. Я не оговорилась, именно мужики, не старушки, не девки, взрослые мужики, уже поддавшие с утра (праздник, как никак), с цигарками. Бабы все на огородах и на хозяйстве. «Клуб одиноких сердец» открыт с полудня до позднего вечера, с каждым проходящим мимо здороваются уважительно за руку, втягивают в обсуждение мировых проблем. Сегодня на повестке дня ситуация с НТВ. Но спорят вяло, за грудки не хватаются, у всех примерно одно мнение.
Вся деревня – это две большие семьи: Медведевы (это «наши») и «другие». Все друг дружке родственники, родством считаются, всё и всех помнят, следят за судьбами. Поэтому, когда вечером хозяева дома начинают перебирать друзей и родичей, меня продирает мороз по спине: из четырёх десятков мужчин, три – или сидят, или лежат в могиле. Половина сидит за то, что по пьяни ухайдакали в могилу вторую половину. Страшно. В некоторых семьях вообще в наличии только бабы.
А народ тут живёт замечательный. Левша ведь недаром из Тулы был. У нас аккурат перед самым отъездом машина заглохла. Намертво, хоть и новая. Так встали два брата (один главный инженер, другой – главный конструктор), поколдовали маленько над мотором, вытащили какую-то фигушечку размером с полспички, машина и завелась. Фигушечка была каким-то хитрым датчиком, без которого ездить оказалась даже сподручней. Да ну её, электронику эту!
У колодца живёт Михалыч по прозвищу Лисапет. Пожалуй, самая колоритная личность из всех увиденных. Ему 84 года, выглядит при этом на 62 и страшно гневается, когда кто-нибудь делает ему комплимент по поводу возраста, боится сглаза. Не пропускает ни одной «барышни» от 40 лет и далее, строит им удивительной синевы «глазки» и галантно ухаживает.
По должности он местный Кулибин – собирает чудные и чудные механизмы, вполне работоспособные. Первым его творением был, естественно, велосипед – отсюда и прозвание. За ним последовали разнокалиберные автомобили, вплоть до грузовика, венцом творения оказался уникальный трактор-комбайн: многофункциональный монстр типа «самоваро-паровозо-ветролёт». Голубая мечта Михалыча – построить «эроплан», но он уверен, что за такое сажают.
Есть ещё Юрка и Лёшка – браконьеры. Настоящие «одинокие рейнджеры», живут охотой и рыбалкой, зимуют в городе. Недоучившийся студент и бывший инженер, они совершенно свободны, вальяжно-неторопливы и закоренелые пофигисты.
После тульской деревни, после простора, тишины, в которой слышно только гудение пчёл да перекличка петухов, после пьянящего воздуха, после солнечного луча на бревенчатой стене, Москва показалась смрадной каменной тюрьмой. Машины, как сумасшедшие, летят, все куда-то мчатся, ругаются, телевизор этот чёртов… То ли дело – в Туле. День расчислен по солнышку, ночью звёзды висят прямо над липой у крыльца. Я первый раз в жизни видела спутник, как он летит и бипает. А дети посадили по дереву. Другая жизнь.
