Сегодня день информирования об аутизме.
Странные девочки, замкнутые, сосредоточенные. Погруженные в чтение или собственные мысли. Все помнят, все знают, всегда первые в строю у двери в класс (или последние – потому что зачиталась и пропустила звонок). Их обычно слегка подтравливают в школе, но не слишком, потому что нет никакого интереса травить ту, что не рыдает или визжит, а только смотрит в упор, а потом уходит. Может, конечно, и в морду дать внезапно.
Они редко участвуют в классных мероприятиях, если приходят на «огонек», то быстро уходят без объяснений. У них одна, максимум две подруги или друга, зато навсегда и очень близко. Много болеют, но учатся при этом хорошо: память, гиперфокус, интеллект вывозят их почти на самый верх академического успеха. «Почти» - потому что вершина занята «золотыми мальчиками», у которых есть матери-тигрицы.
Это нелюбимые дочери нарциссичных матерей.
Неласковые, как будто деревянные, угловатые девочки, которых невозможно нарядить, вывести в свет, представить друзьям. Нарядные платья им жмут, труд и колются, резиночки и заколочки раздражают, туфли натирают. В самый разгар веселья их можно обнаружить в самой дальней комнате, свернутыми в плотный клубок в углу дивана, сам клубок обмотан вокруг хозяйской книжки, которую девочка углядела и аккуратно выцепила ловкими пальчиками с нижней полки. Вместо того, чтобы смеяться или сплетничать, они предпочтут разговор на кухне о философских материях. Или долгие прогулки под дождем с собакой.
А еще это идеальная нянька.
Она не отвлекается, не забывает ничего, она следит за младшим ребенком так, как не следит самая профессиональная няня. Отец может забыть коляску с младенцем возле пивного ларька – она не забудет проверить перед сном, чтобы у малыша было все для спокойного сна. Прививки, когда и чем болел, расписание кружков, как зовут тренера… «На нее всегда можно положиться», - говорит мать с гордостью. Еще бы, ведь любой беспорядок, отступление от рутины или нарушение предварительной договоренности причиняет ей сильнейшую боль. Она помнит, где что лежит, все маршруты. Огромный дата-склад в ее голове организован, проиндексирован, промаркирован и бэкапирован )трижды в разных местах).
Это жрет энергию и ресурсы, это парализует, но она ничего не может поделать, это не вопрос выбора: она такая родилась.
Лишенная способности и возможности быть легкой, милой, коммуникабельной, она развивает в себе умение распознавать чужие эмоции и состояния «через голову»: наблюдая, сопоставляя, анализируя, проводя серии экспериментов, занося результаты в свой внутренний каталог. «13 мая 1997 года, гуляя с М., я почувствовала тревогу, когда мы переходили площадь перед Большим театром. Я больше не пойду в театр».
О том, что приступ паники был связан с тем, что М. взял ее за руку, коснулся случайно груди, а перед входом в метро прижал ее к себе, пропуская в тесную дверь, она не догадывается. Проблема в метро и театре.
О том, что среди психологов значительно больше старших сестер, принадлежащих к нейроотличному спектру, я догадывалась, но не знала, что это доказано экспериментально. У Анастасия Дзкуя есть целый семинар о проблемах нейроотличных психологов. Что привлекательного в нашей профессии для тех, кто не может строить «нормальную офисную карьеру»?
- Предсказуемость и проговоренность условий работы.
Ничего не остается «по умолчанию»: вот 50 минут, вот кабинет (реальный или виртуальный), вот деньги в час. Сравните с условиями «оклад плюс процент», «до/после вычетов, премий, надбавок, налогов, 13я зарплата». В тот недолгий и несчастливый период, когда я работала в найме, я вообще не знала, когда и сколько я получу в зарплату. То же касалось нагрузки, режим «от забора до обеда» - норма жизни.
- Одновременно уединенность и совместность работы.
Мы находимся в очень тесном и глубоком контакте со своими клиентами, имеем возможность обсуждать и переживать самые интенсивные эмоции, при этом не перегружаясь лишними стимулами, такими, как шум (любого происхождения) или скученность.
- Непрерывность процесса.
Мой рабочий кабинет – первое в моей жизни пространство, куда (до недавних пор) никто не мог ворваться. Никакие события внешнего мира, семейные задачи, бытовые проблемы: все это остается за дверью и за пределами временных рамок. Сирены и требования «немедленно войдите в защищенное помещение и оставайтесь в нем 10 минут» - очень новый опыт.
- Возможность говорить о том, что тебя действительно интересует.
Не надо вежливо выслушивать всякие бредовые идеи некомпетентных начальников! Это просто счастье.
Если бы не было моей работы, я бы, наверное, стала библиотекарем и вела бы душеспасительные беседы с такими же неприкаянными странниками. То есть, я бы ее изобрела. Идеальную работу для старшей сестры.
Странные девочки, замкнутые, сосредоточенные. Погруженные в чтение или собственные мысли. Все помнят, все знают, всегда первые в строю у двери в класс (или последние – потому что зачиталась и пропустила звонок). Их обычно слегка подтравливают в школе, но не слишком, потому что нет никакого интереса травить ту, что не рыдает или визжит, а только смотрит в упор, а потом уходит. Может, конечно, и в морду дать внезапно.
Они редко участвуют в классных мероприятиях, если приходят на «огонек», то быстро уходят без объяснений. У них одна, максимум две подруги или друга, зато навсегда и очень близко. Много болеют, но учатся при этом хорошо: память, гиперфокус, интеллект вывозят их почти на самый верх академического успеха. «Почти» - потому что вершина занята «золотыми мальчиками», у которых есть матери-тигрицы.
Это нелюбимые дочери нарциссичных матерей.
Неласковые, как будто деревянные, угловатые девочки, которых невозможно нарядить, вывести в свет, представить друзьям. Нарядные платья им жмут, труд и колются, резиночки и заколочки раздражают, туфли натирают. В самый разгар веселья их можно обнаружить в самой дальней комнате, свернутыми в плотный клубок в углу дивана, сам клубок обмотан вокруг хозяйской книжки, которую девочка углядела и аккуратно выцепила ловкими пальчиками с нижней полки. Вместо того, чтобы смеяться или сплетничать, они предпочтут разговор на кухне о философских материях. Или долгие прогулки под дождем с собакой.
А еще это идеальная нянька.
Она не отвлекается, не забывает ничего, она следит за младшим ребенком так, как не следит самая профессиональная няня. Отец может забыть коляску с младенцем возле пивного ларька – она не забудет проверить перед сном, чтобы у малыша было все для спокойного сна. Прививки, когда и чем болел, расписание кружков, как зовут тренера… «На нее всегда можно положиться», - говорит мать с гордостью. Еще бы, ведь любой беспорядок, отступление от рутины или нарушение предварительной договоренности причиняет ей сильнейшую боль. Она помнит, где что лежит, все маршруты. Огромный дата-склад в ее голове организован, проиндексирован, промаркирован и бэкапирован )трижды в разных местах).
Это жрет энергию и ресурсы, это парализует, но она ничего не может поделать, это не вопрос выбора: она такая родилась.
Лишенная способности и возможности быть легкой, милой, коммуникабельной, она развивает в себе умение распознавать чужие эмоции и состояния «через голову»: наблюдая, сопоставляя, анализируя, проводя серии экспериментов, занося результаты в свой внутренний каталог. «13 мая 1997 года, гуляя с М., я почувствовала тревогу, когда мы переходили площадь перед Большим театром. Я больше не пойду в театр».
О том, что приступ паники был связан с тем, что М. взял ее за руку, коснулся случайно груди, а перед входом в метро прижал ее к себе, пропуская в тесную дверь, она не догадывается. Проблема в метро и театре.
О том, что среди психологов значительно больше старших сестер, принадлежащих к нейроотличному спектру, я догадывалась, но не знала, что это доказано экспериментально. У Анастасия Дзкуя есть целый семинар о проблемах нейроотличных психологов. Что привлекательного в нашей профессии для тех, кто не может строить «нормальную офисную карьеру»?
- Предсказуемость и проговоренность условий работы.
Ничего не остается «по умолчанию»: вот 50 минут, вот кабинет (реальный или виртуальный), вот деньги в час. Сравните с условиями «оклад плюс процент», «до/после вычетов, премий, надбавок, налогов, 13я зарплата». В тот недолгий и несчастливый период, когда я работала в найме, я вообще не знала, когда и сколько я получу в зарплату. То же касалось нагрузки, режим «от забора до обеда» - норма жизни.
- Одновременно уединенность и совместность работы.
Мы находимся в очень тесном и глубоком контакте со своими клиентами, имеем возможность обсуждать и переживать самые интенсивные эмоции, при этом не перегружаясь лишними стимулами, такими, как шум (любого происхождения) или скученность.
- Непрерывность процесса.
Мой рабочий кабинет – первое в моей жизни пространство, куда (до недавних пор) никто не мог ворваться. Никакие события внешнего мира, семейные задачи, бытовые проблемы: все это остается за дверью и за пределами временных рамок. Сирены и требования «немедленно войдите в защищенное помещение и оставайтесь в нем 10 минут» - очень новый опыт.
- Возможность говорить о том, что тебя действительно интересует.
Не надо вежливо выслушивать всякие бредовые идеи некомпетентных начальников! Это просто счастье.
Если бы не было моей работы, я бы, наверное, стала библиотекарем и вела бы душеспасительные беседы с такими же неприкаянными странниками. То есть, я бы ее изобрела. Идеальную работу для старшей сестры.
