Вчера на группе я оказалась в роли Свалки Токсичных Отходов.
На группах чего только не бывает! Невозможно предсказать, какая проекция и каким боком на тебя упадет.
Вокруг меня растерянно бродили молодые женщины в поисках ресурсного и безопасного пространства, им хотелось чего-то чистого, светлого и питательного, похожего на сливочно-банановый коктейль из мороженого, приправленного щепоткой магии добрых фей.
Меня старательно обходили, игнорировали и лишь изредка обращали внимание на какое-то нехорошее свечение и непонятную сейсмическую активность.
Я подпрыгивала и искрила. Мне казалось, я вот-вот взорвусь от распирающих меня переживаний. Я знала все ответы на все их вопросы, видела все подводные камни, представляла все ветвящиеся цепочки возможностей и потенциальных угроз. У меня были СИЛЫ, достаточные для того, чтобы питать их проекты отсюда и до конца Млечного Пути.
Они продолжали меня не замечать.
В какой-то момент я взорвалась. «Посмотрите на меня! Я здесь! У меня есть все, что вам необходимо для жизни, развития, воплощения ваших идей!».
На меня посмотрели так, как будто только что увидели.
Прости, сказали мне. Ты, конечно, Всемогущая и Бесконечная, но ты – токсичная. Мы не можем тебя использовать, ты уже сделала свою работу, отдыхай.
И продолжили обсуждать свои проблемы с отсутствием потребного пространства и ресурса.
А я осталась – так, как остается лежать на родовом столе опустошенная роженица, у которой забрали новорожденного младенца «для обработки пуповины». Как остается лежать огромное поле после жатвы. Как лежит и исчезает взлетная полоса, когда прекрасный новехонький самолет взлетает с немыслимой скоростью в сторону горизонта.
***
Майя читает Янаю книжку «Как я появился на свет»: «Видишь, это малыш, он только что родился. Ты думаешь, он плачет? Нет, это он начал дышать сам, это не крик, это он так вдохнул первый раз». Янай кивает послушно и переворачивает страницу.
На предыдущей группе я была в роли Акушерки, которая принимает решение инициировать роды, потому что ребенок внутри задыхается. Ребенку очень страшно, ему кажется, что он сейчас умрет. А я должна быть спокойной и собранной, чтобы контролировать процесс. Все прошло благополучно, ребенок задышал, порозовел, заговорил, задвигался. А я пошла снимать облачение и сгребать в большой бак то, что осталось после операции.
Иногда нам приходится выталкивать детей наружу, преодолевая их нежелание и страх. Родина-мать стала токсичной, нашим детям нечем дышать, если оставить их внутри, они могут погибнуть. Мы выталкиваем их за пределы, туда, где мы не сможем больше о них заботиться в полной мере, защищать, кормить. Это причиняет нам почти непереносимую боль, тем более что никакой анестезии не предполагается, веселящий газ не подвезли, максимум, что есть в наличии – партнер, который держит за руку и повторяет «дыши, дыши!». Это если повезло с партнером.
Некоторые дети страшно недовольны этим изгнанием, они обижены и рассержены, они повторяют снова и снова «Я на такое не подписывался!», предъявляют и жалуются. Язвят и укоряют, намекают и воротят нос. Рассказывают всем, кто готов слушать, с каким ужасающим насилием им пришлось столкнуться, с каким произволом.
А ты сидишь такой бесформенной токсичной кучей и тихо светишься изнутри от того, что твоё бестолковое чадушко в (относительной) безопасности. И, может быть, даже найдет своё зефирно-ванильное пространство.
На группах чего только не бывает! Невозможно предсказать, какая проекция и каким боком на тебя упадет.
Вокруг меня растерянно бродили молодые женщины в поисках ресурсного и безопасного пространства, им хотелось чего-то чистого, светлого и питательного, похожего на сливочно-банановый коктейль из мороженого, приправленного щепоткой магии добрых фей.
Меня старательно обходили, игнорировали и лишь изредка обращали внимание на какое-то нехорошее свечение и непонятную сейсмическую активность.
Я подпрыгивала и искрила. Мне казалось, я вот-вот взорвусь от распирающих меня переживаний. Я знала все ответы на все их вопросы, видела все подводные камни, представляла все ветвящиеся цепочки возможностей и потенциальных угроз. У меня были СИЛЫ, достаточные для того, чтобы питать их проекты отсюда и до конца Млечного Пути.
Они продолжали меня не замечать.
В какой-то момент я взорвалась. «Посмотрите на меня! Я здесь! У меня есть все, что вам необходимо для жизни, развития, воплощения ваших идей!».
На меня посмотрели так, как будто только что увидели.
Прости, сказали мне. Ты, конечно, Всемогущая и Бесконечная, но ты – токсичная. Мы не можем тебя использовать, ты уже сделала свою работу, отдыхай.
И продолжили обсуждать свои проблемы с отсутствием потребного пространства и ресурса.
А я осталась – так, как остается лежать на родовом столе опустошенная роженица, у которой забрали новорожденного младенца «для обработки пуповины». Как остается лежать огромное поле после жатвы. Как лежит и исчезает взлетная полоса, когда прекрасный новехонький самолет взлетает с немыслимой скоростью в сторону горизонта.
***
Майя читает Янаю книжку «Как я появился на свет»: «Видишь, это малыш, он только что родился. Ты думаешь, он плачет? Нет, это он начал дышать сам, это не крик, это он так вдохнул первый раз». Янай кивает послушно и переворачивает страницу.
На предыдущей группе я была в роли Акушерки, которая принимает решение инициировать роды, потому что ребенок внутри задыхается. Ребенку очень страшно, ему кажется, что он сейчас умрет. А я должна быть спокойной и собранной, чтобы контролировать процесс. Все прошло благополучно, ребенок задышал, порозовел, заговорил, задвигался. А я пошла снимать облачение и сгребать в большой бак то, что осталось после операции.
Иногда нам приходится выталкивать детей наружу, преодолевая их нежелание и страх. Родина-мать стала токсичной, нашим детям нечем дышать, если оставить их внутри, они могут погибнуть. Мы выталкиваем их за пределы, туда, где мы не сможем больше о них заботиться в полной мере, защищать, кормить. Это причиняет нам почти непереносимую боль, тем более что никакой анестезии не предполагается, веселящий газ не подвезли, максимум, что есть в наличии – партнер, который держит за руку и повторяет «дыши, дыши!». Это если повезло с партнером.
Некоторые дети страшно недовольны этим изгнанием, они обижены и рассержены, они повторяют снова и снова «Я на такое не подписывался!», предъявляют и жалуются. Язвят и укоряют, намекают и воротят нос. Рассказывают всем, кто готов слушать, с каким ужасающим насилием им пришлось столкнуться, с каким произволом.
А ты сидишь такой бесформенной токсичной кучей и тихо светишься изнутри от того, что твоё бестолковое чадушко в (относительной) безопасности. И, может быть, даже найдет своё зефирно-ванильное пространство.
