Отправить ребенка учиться заграницу – вершина родительской карьеры. Нам кажется, что вожделенный диплом европейского или американского университета навсегда защитит деточку от тревог и неурядиц взрослой жизни в современном высококонкурентном обществе, что заветный сертификат гарантирует ему безбедное существование и пожизненный успех. Ок, не пожизненный. Высокий старт, как минимум. Все так, никто не спорит. Но осознаем ли мы, на чем _на самом деле_ строится будущий успех наших детей? В переливающейся всеми оттенками (в основном – зеленого) картинке их прекрасного будущего почему-то нет места разумным сомнениям и трезвым опасениям: так ли безоговорочно хороша для юного человека эта заграничная учеба? Иногда ко мне на консультацию приходят родители будущих звезд Гарварда или Кембриджа, обычно с жалобой на недостаточную мотивацию или усердие отпрыска. И если я вдруг начинаю выражать свои сомнения в целесообразности этого весьма недешевого предприятия, обычно резко негодуют: что вы такое говорите, мадам, ведь мы не в тундру дитятко отправляем, не в стройбат какой, в Европу! В университет! Бакалавриат! Сорбонна! Ну что ж, не хотите слушать, буду писать буквами. Да, мне действительно кажется, что отъезд на учебу в 17 лет – очень плохая идея. Вот почему.
«Важные годы»
Так называется очень полезная книга Мэг Джей (рекомендую купить и подарить вашему выпускнику, там много реальных историй) о том, как сложно быть молодым человеком в современной цивилизации. Требования и ожидания высоки, как никогда в истории, а времени на реализацию главных возрастных программ – всего ничего, каких-то десять лет, с 20 до 30. За это время юноша/девушка должны успеть: отделиться от родителей, определиться со своей сексуальной ориентацией, найти партнера, выбрать специальность, закончить профессиональное образование, найти работу, продвинуться в карьере, найти жилье и по хорошему – родить хотя бы одного ребенка. Не хилая задачка, правда? А теперь примените коэффициент 3, если все вышеупомянутое планируется производить в чужой стране. То есть, все культурные коды, по которым мы, не задумываясь, определяем человека напротив как подходящего или неподходящего, все вывески на домах, все правила поведения – иные. Ты выходишь на улицу в поисках почты или прачечной, но не опознаешь ее, потому что нет привычных значков. Ты можешь оказаться в очень опасном квартале, потому что просто не заметил предупреждающих символов: чужие здесь не ходят. Когда мы смотрим кино, пусть это будет, допустим, «Бриллиантовая рука», мы смеемся не только тогда, когда СеменСеменыч поскальзывается на банановой кожуре, но и когда Лёлик произносит с непередаваемым акцентом «будет тебе и кофэ, и какава, Козлодоев!». Потому что за этим набором приемов сразу рисуется богатый образ наглого уркагана (вот тоже специальное слово, а ваши дети его знают?) из южных провинций. И весь этот бэкграунд уже загружен в мозг вашего ребенка, это и есть общий культурный код. А с европейскими/американскими сверстниками такого единства нет, поэтому определить по выговору и шуткам из, условно, приличной или потенциально проблемной среды новый знакомый не получается. Вот на эти дополнительные операции и уходит основная энергия свежеиспеченного эмигранта. Нам кажется, что всех дел у него – учиться, не работу же искать, мы его всем обеспечиваем, но на самом деле, нашему свежеиспеченному студенту Оксбриджа приходится ежедневно решать еще и задачи положения в стае, и бытового обслуживания, и выстраивания отношений с преподавателями, и адаптации к другому климату. О, еще одна вещь: инфекции. Почти все студенты начинают непрерывно болеть. Что, в общем-то, вполне объяснимо: иммунитета к новому набору «детских» инфекций, которыми местные ребята переболели в садике-школе, у них нет. Плюс отсутствие навыков правильно одеваться или заботиться о температуре в имеющихся климатических условиях: обязательный шарф в Европе, обязательные два литра воды в Израиле, носки в постель в Англии. А мамы, которая даст правильное лекарство, отведет к привычному «своему» врачу, просушит мокрую обувь, рядом нет.
Наши почти взрослые дети
Но так как я детский психолог, то буду петь о своем, о психологическом. 17-18 лет – возраст завершения, если повезет, или бурного протекания, если все немножко затянулось, сепарационных процессов в отношениях «родитель – подросток». Наши почти-уже-совсем-взрослые дети достигли максимума своего физического роста, у них более-менее стабилизировался гормональный фон, отгремели самые громоподобные битвы по поводу «кто имеет право заходить в мою комнату», а так же выяснено, наконец, в котором часу ночи все должны быть дома, а в котором – помыта вся посуда. Обычно к 11 классу молодые люди и девушки уже определились с выбором будущей специальности и вполне осознанно учатся день и ночь. *Если только не свалились в тяжелую депрессию, о чем я пишу примерно по три статьи в год, но все равно, письма «он ленится и ничего не хочет» продолжают приходить регулярно*. Кроме того, в _это же самое_ время затеваются бурнейшие романы. И тут же, немедленно, очень надо срочно похудеть к выпускному балу. Или наоборот, накачать себе мышцу, чтобы не выглядеть дрыщом. А еще хочется курить, спать, есть, плакать, татуировку, новую прическу, не получилось, тогда сбрею все наголо к хренам, куплю маленькую собачку, присел новыми штанами на свежепокрашенную оградку, у всех есть, у меня нет, я полное ничтожество, внутри меня мерзость, ура, мы будет ставить спектакль на выпускной… Родители обычно в это время в предынфарктном состоянии. Весь год. Ну, вы знаете. В этом состоянии идея отправить чадо в далекую-далекую Галактику, где за ним будут худо-бедно приглядывать, хитро-заумно обучать, да еще и выдадут в результате красивый диплом, где будет золотом написано, что вы выполнили свою миссию на этой Земле – с отличием… Это же просто гениальная идея!
На самом деле, все совсем не так.
Вы, наверное, представляете себе учебу в иностранном вузе примерно, как в фильмах про Гарри Поттера: трудолюбивые домовые эльфы обслуживают, мудрые профессора обучают, кураторы следят, чтобы студент не прогуливал, верные друзья подставляют плечо, и на каждого раздолбая Рона найдется персональная Гермиона, которая не позволит вляпаться в неприятности. (Интересно, что думают по этому поводу родители Гермионы?). Не будем забывать, что вся эта разлюли-малина выглядит таковой только из роли Гарри: после жизни, полной унижений и лишений, он действительно чувствует, что попал в рай. Да он вообще впервые ест досыта и спит в нормальной постели! А теперь представьте среднестатистического человека 17 лет из нормальной (и обеспеченной, не будем об этом забывать, ведь учиться заграницу отправляют своих детей люди далеко не бедные) семьи: у него как правило, своя комната, в которой мама/бабушка/домработница наводит порядок, пока он в школе; здоровый рацион пять раз в день; стирка, равно же как доставка продуктов, уход за домом – его не касаются, «ты только учись». Все внешние проблемы решает папа, внутренние – мама. Для такого подростка отъезд в университет – это, практически, выход в открытый космос в легком скафандре, причем сеанс связи с Хьюстоном, которому можно со слезами кричать «у нас проблемы!», хоть и ежедневный, но мало помогает.
Например
Вероника, 49 л, Москва. «У нас уезжали на год сначала дочь, потом сын. Разница была колоссальная: дочь училась уже в магистратуре, плюс она с третьего курса жила отдельно. А сын поехал на стажировку после третьего курса, сразу из дома. Дочь оказалась в главном городе страны, в приличном общежитии для аспирантов, со взрослыми людьми, по два человека в комнате. И то она очень мучилась, два раза за год меняла комнату, очень похудела, плакала, болела зимой сильно. Все новое, незнакомое, лекции на двух языках, пока разобрались с едой, с прачечной, с горячей водой, которую надо было как-то хитро добывать! Комендант в общежитии турок, говорит с каким-то диким акцентом, ничего не разобрать, кивает, говорит «хорошо, все сделаю», и ничего не делает! В двух комнатах из трех ребята пьют каждый вечер, кто-то потом рыдает, по полночи носятся друг за другом, выясняют отношения, ссорятся, мирятся, швыряют мебель… Расписание постоянно меняется, то преподаватель заболел, кто-то вообще умер, то условия программы изменили задним числом. Потом сказали – ищите себе практику сами! И это был еще хороший, удачный вариант, дочь осталась в стране, нашла себе работу, потом замуж вышла. Сын вообще через год удрал, у него общага была в малюсеньком городке, до цивилизации в прямом смысле семь верст на собаках. Сосед по комнате торговал дурью, к ним полиция приходила, с едой тоже как-то совсем плохо было. Он после каникул отказался возвращаться, говорит, я здесь (в России) за три месяца выучу то, чему там год учат». Разговариваю с приятелем, который собирается отправлять дочку на учебу в Германию, пытаюсь его отговорить: Настюха и так почти прозрачная, скорее тихая, чем бойкая, очень привязана к матери, не вижу я в ней никаких амбиций для пробивания дороги в среде крепких выходцев с Ближнего Востока. «Я же пробился! – горячится ее отец, почти двухметровый мужик с навыками кулачного бойца. – Я же тоже приехал из своего Приуралья в Москву в 17 лет, и ничего, выучился, не пропал». Сравнил, говорю, пень с ярмаркой! В 85 году в общаге любого института очень даже можно было жить, особенно, если ты здоровый парняга. И потом, дорогой, мне напомнить тебе, сколько дней в неделю вы с ребятами были трезвыми? За ум ты когда взялся? После третьего курса, когда вас чуть не вышибли, и за тебя Леночка взялась своими маленькими крепкими ручками, не хуже Гермионы. Так что молчи, не рассказывай мне про то, как полезно вовремя вскочить на подножку поезда, едущего в сторону светлого будущего. В общем и целом, насколько я могу судить по опыту своих знакомых, а также многочисленных клиентов, которых за почти двадцать лет практики было, как вы понимаете, много, ситуация с учебой заграницей выглядит следующим образом:
лучше магистратура, а не бакалавриат. Подросток успевает превратиться в молодого человека, отладить внутренние процессы, самые болезненные вещи пережить в благоприятной среде.
огромное значение имеет состояние здоровья, причем психическая устойчивость, способность к адаптации определяет вообще все. Очень обидно будет заплатить большие деньги, выдержать сложные экзамены – и свалиться в бесконечную череду отитов-бронхитов-гайморитов просто потому, что истощен и иммунитет не справляется.
ценность иностранного образования сильно преувеличена, это, в основном, реклама. Учиться на чужом, пусть даже хорошо выученном, языке сложнее в разы, а это закладываются основы специальности, то, что должно от зубов отскакивать.
быт. Не ведитесь на рассказы агентов, надо ехать самим и смотреть на месте. На самом деле, тот уровень комфорта, к которому привыкли жители крупных городов нашей страны не идет ни в какое сравнение с европейским. В первую очередь это касается обогрева и горячей воды. И питания, как ни странно.
Вывод напрашивается очень простой: позвольте детям осилить первые два курса (самые сложные и стрессовые) с вашей помощью, из дома, на полном пансионе. Примерно с третьего курса можно думать об отселении в пределах родного города. И только тогда, когда у совсем уже вменяемого человека большая часть навыков жизнеобеспечения отработана и выведена на автопилот, можно думать о стажировке или магистратуре за рубежом. Поверьте, отдача просто несравнимая.