А еще есть старшее поколение. Наши мамы и папы, которые испытывают еще больших дискомфорт от того, что все вокруг непонятное, чужое, ненормальное. Так хочется расслабиться хотя бы дома, с семьей, а как тут расслабишься, если по квартире бегают чужестранцы с дикими воплями? Кому излить печаль мою? «Говори по-русски, я не понимаю!» - «Извини, я не любовник макарон» (Это цитата из Дины Рубиной, помните?)
Или, наоборот, вы уехали, они остались, и теперь выносят вам мозг по телефону, требуя, чтобы вы обеспечили им любовь и понимание внуков.
«Каждый мой разговор с родителями заканчивается брошенной трубкой (виртуальной) или моими слезами. Тема всегда одна и та же: «Почему ты не стараешься привить детям нашу великую культуру? Почему ты не занимаешься с ними русским языком по три часа каждый день? Тебе что, трудно поставить им старые добрые советские мультики вместо это кошмарного Диснея?». И так до того момента, как я не начинаю орать и швырять телефон об стену. Почему? Что не так с ними или со мной? Они не видят, сколько я работаю? Не понимают, что у меня просто НЕТ этих трех часов в день на занятия русским? Они приезжают раз в год на месяц и жаждут общаться с детьми на привычном и удобном им самим русском языке. А дети их не понимают, и интересы у них другие, и привычки, и жизнь вообще - другая! Ну ёлки ж зеленые, если вы так хотите сохранять контакт с детьми, так приложите хоть какие-то усилия для этого! Хоть одну серию Свинки Пеппы можно посмотреть, чтобы понимать, о чем лопочет младшая?».
Знакомый текст? Подписываетесь под каждым словом? Угадаете эту мелодию с одной ноты? Попробуем разобраться, что такого сверхценного есть в русском языке, и почему нашим пожилым родителям, оставшимся на родине, так невероятно важно, чтобы внуки могли узнавать цитаты из Пушкина. И о Пушкине ли вообще речь.
«Ты один мне поддержка и опора…»
Чем является для человека родной язык? Как ни странно, Тургенев угадал все верно: это именно поддержка и опора.То, что было усвоено в довербальном, раннем младенчестве, записывается в такие глубокие слои матрицы, что не выведешь уже ничем. Звуки родной речи оказывают расслабляющее, успокаивающее, снимающее тревогу воздействие, при условии, что с ними не связаны травмирующие обстоятельства.
Когда я делала большое исследование об адаптации приемных детей в мультикультурных (читай: иностранных) семьях, то обнаружила удивительную вещь: дети, изъятые из маргинальных семей, или находившиеся в очень плохих детдомах, стараются как можно быстрее забыть русский язык, демонстративно отказываются понимать визитеров с родины, не отзываются на русское имя. Почему? Как оказалось, боятся, что что вернут обратно, в ужас и насилие, в травму. Могут впасть в истерику, если случайно столкнутся, например, с ссорой между русскоязычными туристами. Очень страшно им.
Но в норме мы как раз очень любим песенки из своего детства, мультики, старые книжки с рисунками Сутеева и Чижикова. Ключевое слово здесь: «своего». Это я четырехлетняя сидела под большим обеденным столом в коммуналке на Сретенке, завесивши вход в «домик» бахромой от плюшевой бабушкиной скатерти, это мне мама рисовала смешного рыжего Антошку по мотивам только-только вышедшей виниловой пластинки, это для меня другая бабушка бегала по всему городу в поисках строго определенного «Подарка первокласснику» по списку, выданному в школе. У моих детей все было иначе. Другие песни, другие книжки с картинками, вместо Антошки они обожают Жихарку и Лунтика.
Но когда мы живем в привычной и понятной интутивно с детства языковой среде, мы чувствуем себя «в своей тарелке», мы считываем город и окрестности практически не глядя, мы легко ориентируемся. Мы воспринимаем контекст даже из знаков препинания, по еле уловимому акценту можем составить свое мнение о человеке, проникаемся симпатией или антипатией по одному только звуку «г» или «х» в слове «господи».
Я вам больше скажу, мы даже своих супругов выбираем по этому признаку «свой-чужой», хотя может этого и не осознавать.
Принял тот симпатичный парень твою подачу «А внутре у него.. няонка!», ответил симметрично «Погоды-то стоят какие! Предсказанные!» - все, наш человек, можно двигаться дальше и вообще дружить. Мы одной крови.
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»
Теперь второй слой. Почему так важно, чтобы в наших потомках звучал язык наших предков?Вот именно поэтому. Чтобы не прервалась связь времен, чтобы чувствовать, что не напрасно прожил жизнь, что остался в памяти. Дурацкий слащавый пафос? Но в конечном итоге все упирается в страх забвения. «Нет, весь я не умру, слух обо мне пройдет по всей Руси великой», - пишет 37летний Пушкин, точно уловив главный страх мыслящего существа: что, я умру, как все? И меня забудут? Что останется после меня?
Хорошо ему было, великому, после него сталось полное собрание сочинений и четверо детей, а что делать нам, простым смертным, бухгалтерам и инженерам ОТК? Врачам и учителям проще, они точно знают, что их будут поминать добрым или не очень словом, а вот как быть тем, кто незаметно и бесславно простоял всю жизнь за прилавком? Кто ходил с тяжелой сумкой проверять электросчетчики, или сидел за окошечком с табличкой «справки», чаще проклинаемый, чем благословляемый?
Одна радость – дети. Если радость. А если с детьми отношения не очень-то сложились, сами понимаете, работали в две смены, ясли-садик-пионерлагерь, когда было отношения-то выстраивать? Это сейчас все стали умные и начитанные, а нам (им) главное было, чтобы сыт, одет-обут и из школы не гонят. Вся надежда на внуков. Практически, это одно сплошное удовольствие, минус нервы и обязанности, можно расслабиться, баловать и баловаться, покупать всякую бессмысленную дребедень, снова посещать цирк и карусель в парке…
Рассказывать бесконечную историю «как я была маленькой». Водить гулять по своим заповедным местам в родном городе, останавливаясь у облезлого дома и умилительно (или раздраженно) замечать, что вот, пятьдесят лет прошло, а ничего не изменилось. Учить читать по неотменимой Барто или Чуковскому. Достать из старой обувной коробки свой октябрятский значок и прицепить его на майку с черепашками-ниндзя… Что, вот это всего не будет?
Не будет, потому что дети решили переехать туда, где лучше, чище, теплее и спокойней, они правы, конечно, и для детей так гораздо полезней, но как же мы? Как же мы сможем вложить частицу себя в эти маленькие головы, чтобы она там проросла, и прижилась, и осталась навсегда? Как будто это и есть наше бессмертие.
«Я к вам травою прорасту, попробую к вам дотянуться, как почка тянется к листу, вся в ожидании проснуться…» - это другой великий поэт, Геннадий Шпаликов. И дальше: «Желанье вечное гнетёт – травой хотя бы сохраниться, она весною прорастет и к жизни присоединится».
Это вечное желание – такое сильное, что поднимает на ноги и заставляет перелетать через Великий тихий океан, лишь бы успеть поместить в детские души кусочек своей души, как в крестраж.
Только вот дети и внуки – не крестражи. Мы, конечно, продолжаемся в своих потомках, но цель и смысл жизни у них свои.
«Я русский бы выучил только за то…»
А вот теперь поговорим о том, что можно делать, чтобы и язык сохранить, и маме не лечь костьми на алтарь бабушкиных-дедушкиных тревог и амбиций.Язык выучивается легко и непринужденно, когда есть соответствующая среда, это аксиома, все знают. И пытаются таскать по выходным малышню в «русские» школы, тратя и без того дефицитное время семейного отдыха на довольно бесполезное дело. За те несколько часов, что дети проводят в компании сверстников, никакой иностранный язык не выучить. Особенно, если у одноклассников есть еще основное общее средство коммуникации: язык страны пребывания.
Этим летом мне прислали из Англии племянников на месяц, с целью «поднять русский хотя бы до разговорного уровня». Ну, что сказать? Наши с сестрой планы потерпели сокрушительное фиаско. Все, абсолютно все вокруг, - дети в лагере, наши соседи по дому, даже пожилая няня в деревне и ее муж – предпочитали разговаривать с гостями на плюс-минус сносном английском. В лагере так просто все поголовно. Вместо улучшения русского у англичан, английский до уровня «intermediate» прокачала моя младшая дочь.
Те немногие семьи, в которых удалось сохранить родной язык, сделать его повседневным, пригодным для любых задач – многодетные и многолюдные. Все очень просто: когда дома тебя ждут 5-7 человек, говорящих на одном языке, оба родителя одной национальности, в дом постоянно приходят гости и родственники, кругом валяются книжки, игрушки, артефакты с надписями – словарь буквально впитывается. Очень хорошо (для сохранения исходной культуры), если мама не работает, а занимается только воспитанием детей.
Вот вам две семьи. В одной шестеро детей, оба родителя из России, отец работает из дома, мама бывшая учительница. Никто из детей не посещал детский сад, школа с пяти лет. Мама занимается с детьми практически круглыми сутками: проходит с каждым все программу русской школы по всем предметам, обязательное чтение на ночь больших и сложных книг, в машине играют Шаинский и Дунаевский, аудиосказки на русском. Дома дети смотрят только отечественные фильмы и мультики, местную субкультуру добирают в гостях. Диктанты, буриме, письма многочисленным родственникам, сочинения. Каждое лето дети проводят на даче у дедов под Москвой или в лагерях в России. Да, иногда приходится заставлять. Да, подростки протестуют и срываются (читать перед сном, правда, исправно приходят). Но факт остается фактом: блестяще сданные экзамены в университет, гораздо больший карьерный выбор, быстрое продвижение по службе.
Во второй семье мама русская, папа «абориген», двое детей, оба родителя работают полный день, дети в саду с года. Отпуск две недели на море, на Рождество ездят навещать родителей мужа. Понятно же, что русского языка там нет совсем, к огромному огорчению бабушки со стороны матери. Нет того питательного субстрата, из которого все и произрастает. Дети вырастают стопроцентными англичанами, французами, американцами… У них нет ПОВОДА, чтобы прилагать усилия, от того, знают они русский язык или нет, в их жизни ничего не изменится. Нет эмоциональной привязки, которая возникает, когда какие-то явления вызывают волну чувств.
Моя любимая бабушка, с которой я выросла, разговаривала со своими сестрами на идиш. Несколько лет назад я приехала в гости к подруге в Бонн, за ужином её муж что-то рассказывал на английском и употребил слово apfel strudel, типа, «не знаю, как оно у вас в Англии называется». Меня просто опрокинуло в детство, я мгновенно оказалась на нашей террасе в Валентиновке, возле большого круглого стола под оранжевым абажуром, услышала голоса любимых людей, почувствовала запах сырников и крыжовенного варенья… Всего одно слово.
Книжки, картинки и пособия
Вот несколько рекомендаций, если вы все же полны решимости заниматься с ребенком русским языком:- Игровые методики Татьяны Рик: http://www.ozon.ru/context/detail/id/31629383/
- Любые детские книги из серии «русский как иностранный», с комментариями и пояснениями будут большим подспорьем.
- Если вы слушаете или смотрите мультики, песенки, сказки на русском – останавливайте запись и спрашивайте значение слов. Например, в любимой всеми нами песенке «Резиновый ёжик» неизвестными оказались слова: калиновый, ощетинился, находка в бюро, алеют (клены). «Брич-муллу» пришлось переводить почти дословно МОСКВИЧАМ! Прекрасный фильм «Барышня-крестьянка» останавливали каждые пять минут.
- Разнообразные игры в слова («Быки и коровы», «буриме», «Скажи иначе», «ерундопель») можно играть в дороге.
