Маме видней

Уже стало общим местом высмеивать мам-наседок, которые до совершеннолетия своих драгоценных чад выражаются в стиле «Мы покушали – мы покакали», откладывают выход из декретного отпуска лет на двадцать, в подробностях обсуждают содержание учебных программ за 8 класс. Но почему они так себя ведут? Что ими движет? Каким медом намазано место рядом с ребенком?

Поначалу все выглядит вполне благообразно: грудной младенец, мама, малыш не может сказать о своих нуждах и потребностях, мама учится угадывать, как раз к тому моменту, когда у ребенка прорезается речь, мама в достаточной степени овладевает искусством телепатии. И что теперь с этим навыком ценным делать? Хорошо, если в этот момент на подходе следующий отпрыск, а если нет? Мама уже умеет различать по едва уловимым признакам, что ребенок устал, или голоден, или заболевает, постороннему глазу это не заметно, кажется, что работает какая-то магическая сила…
Моей дочке было всего 4 месяца, когда она заболела в первый раз. После дневного сна она проснулась и сказала «мяу!». Голосок был только чуть-чуть осипший, но с отчетливым «металлическим» тембром. Я тут же вызвала «неотложку», сто раз ведь родители рассказывали, как у брата начинался приступ ложного крупа. «Мамаша! Что вы нас гоняете по пустякам, слишком информированные все стали!» - недовольно разутюжила меня фельдшерица. Её, наверное, можно было понять: двадцатилетняя пигалица несет невесть что, преднизолон какой-то выдумала.
Ночью нас везли уже на «скорой», с мигалками и сиреной, приступ развернулся во всю ширь, купировать его удалось не сразу, и две недели мы провели в больнице. А ведь могли одним уколом обойтись. Мораль: слушай свою интуицию, она не врет.
О, это сладостное чувство единения с любимым чадом! Сколько счастья испытываешь, когда наконец добираешься до нужного слова и сквозь захлебывающийся рев слышишь «дяаааа!».
Гуляем с крестником, ему год и восемь месяцев. Через полчаса прогулки Никита заводит малопонятную жалобу, очень горестную: «Няняня няняня…ыыыыы». Китик, ты чего? На качели хочешь? Нет? В песочницу? Тоже нет? А попить? А чего хочешь?
Сказано ж вам, бестолковым: «няняня».
Через пятнадцать минут меня осеняет: «Ты устал? Тебя на ручки взять?». Никита внезапно останавливает свою немазаную телегу и четко и внятно произносит: «Да».
Была бы рядом его мама, она моментом бы догадалась, что ему надо. Потому что эта «няняня» случается всегда на этом самом месте, бог его знает, почему.
Но ребеночек растет, и наступает сложное и неприятное время, когда все ответы становятся «Нет!». Протест, отстаивание своего мнения, поигрывание мускулами и проверка родителей на вшивость. Устоят или сдадутся? Если вдруг сдадутся – плохо дело, маленький диктатор совершенно не готов к тому, чтобы управлять своей жизнью, ему нужны мудрые советники и надежная охрана.
Это первые попытки сепарации, отделения, когда ребенок отдирается от матери, они перестают быть единым целым, что ведет к дальнейшему росту и развитию маленькой личности. Маме необходимо спокойно выдержать эти атаки и слегка отпустить вожжи, но только слегка. Вступить на поле переговоров, чтобы и самой начать прислушиваться к тому, что говорит ребенок, и его постоянно стимулировать оформлять свои желания словесно. Это крайне полезный навык, особенно для мальчиков, у которых с речью обычно как-то не очень.

Считается, что до года ребенка постоянное присутствие матери является основным условием для его выживания, от года до трех – крайне желательно, от трех до семи – просто полезно, от семи до одиннадцати – слегка мешает, после одиннадцати мама дома – крайне раздражает

Но иногда случается так, что мама никак не может отлучить ребенка от груди, как в прямом, так и в переносном смысле. В прямом – понятно, затягивание грудного вскармливания до каких-то совсем уж несуразных пределов, когда здоровенный мужик лет четырех буквально раздевает мать и присасывается к груди как к апперитивчику между шашлыками и очередной серией «Трансформеров». Выглядит довольно странно.
В переносном – это когда вся энергия познания мира, освоения новых навыков и умений, построения множества отношений замыкается между мамой и младенцем. Мама продолжает носить уже довольно тяжелого бутуза в перевязи, бросается ему на помощь ДО того, как он ей попросит, и – да, действительно – говорит о нем «мы».
На приеме это выглядит так. Я пытаюсь установить контакт с ребенком, спрашиваю его о чем-то, например, во что он хочет поиграть. «Мы дома любим строить из Лего», - отвечает мама. Спрашиваю уже маму, каков ребенок по характеру, как он реагирует на разные ситуации, есть ли у него друзья. Мама отвечает так, как будто я спрашиваю о ней. В особо тяжелых случаях мне приходится по несколько раз повторять вопрос, чтобы убедиться, что мы обсуждаем именно ребенка, а не саму маму.
Если маму удалить из кабинета, оказывается, что ребенок отлично умеет сам разговаривать, ни капли не стесняется, и даже рисует страшных монстров. А мама уверяла, что он ранимый и нежный.

«Ребенка одевают, когда маме холодно»

Так работает механизм ПРОЕКЦИИ: я чувствую нечто и думаю, что все это чувствуют. Помните, когда мы были маленькие, то думали, что когда у нас дождик, то и везде мокро. Вот точно та же. Я обнаружила это зимой, гуляя со своей младшей дочерью. Я заметила, что примерно через час после выхода из дома я начинаю теребить Лизку дурацкими вопросами не замерзла ли она, не устала ли, не хочет ли она домой… Ребенок самозабвенно кувыркался в сугробах, катался с огромных гор, был весел и очевидно не мерз, румяная такая девочка в комбезе. Это МНЕ было скучно, у меня мерзли конечности и нос, я хотела домой к горячему супу. Но вместо того, чтобы сказать «Пошли домой, я устала и замерзла», я пыталась навесить свои проекции на дочку, чтобы потом выполнять КАК БЫ её желания. Я же правильная, хорошая мама, которая гуляет с ребенком, потому что ему это полезно.
Следующее открытие поджидало меня весной. Нам со старшей дочерью забожилось в Париж. Ну, вот бывают у девушек странные желания по весне. В основном на почве гардеробной неудовлетворенности. (Сразу скажу, мы там – на заграничном шопинге – ни разу не были, но девочки рассказывали, что за морем телушка – полушка. Про вторую часть пословицы мы как-то позабыли в запале.)
Поэтому мы подкатились к отцу семейства с идеей «А давайте съездим в Париж, вы (папа с младшими детьми) пойдете в Диснейлэнд, а мы (взрослые девушки) прошвырнемся по магазинам». Вы не поверите, что мы услышали от пятилетней Лизы. «Мама! – сказала она укоризненно и слегка поучительно. – Какой еще Диснейлэнд? Я хочу, как все нормальные дети, на море в Турцию».
Я просто не поверила своим ушам. В моем внутреннем мире как раз все нормальные дети хотят в Диснейлэнд. По крайней мере, в Париж. То есть, я свои представления о прекрасном и о детском счастье спроецировала на дочку.
А теперь ответьте себе, уважаемые читатели, когда вы планируете какие-то развлечения для детей, поездки, подарки и так далее, вы чем руководствуетесь?
Вот именно. Иногда мы дарим подарки не своим детям, а себе-маленьким. Покупаем то, о чем мечталось в детстве, но было недоступно.
И это касается не только подарков.
Сколько раз я слышала, как люди говорят: «Меня в детстве заставляли (… заниматься музыкой, спортом, сидеть с младшими детьми, мыть посуду…), я никогда не буду так обращаться со своим ребенком». Или наоборот: «У меня ничего не было, пусть хоть у детей будет».
Но ведь этот ребенок – не вы! Это совершенно другой человек, который, предположим, любит мыть посуду. Или ей нравится играть с малышами. Мало того, у него может быть абсолютно другой темперамент, поэтому посещение цирка для него не радость, а головная боль и тошнота. Но у вас есть воспоминания из вашего детства, как папа брал вас в цирк и покупал мороженое, поэтому вы ждете, что ребенок будет счастлив, а он – наоборот, зажимает уши руками и просится на улицу.
Вчера мне рассказали о девятилетнем мальчике, который двухнедельной поездке по городам Европы предпочел месяц в удмурдской деревне, «потому что там есть живые червяки и печка».

Слиться в экстазе

Отношения, при которых другой не рассматривается как отдельная личность, а только как часть меня, называются симбиозом, а процесс таких отношений – слиянием. Симбиотические отношения являются условием внутриутробного развития человеческого эмбриона, мать и плод имеют общую систему кровообращения, дыхания и питания. Но после рождения ребенок становится отдельным существом, хотя в фантазии матери он может оставаться частью её личности еще довольно долго.
В слиянии нет энергии, в них душно и скучно. Слышали выражение «Задушить в объятиях»? Хотя романтическая поэзия превозносит такие отношения как венец и идеал: «мы как одна душа», «мы думаем и чувствуем одинаково», «нам нравится одно и то же» - это маркер начала любви, первая стадия отношений. Потом неизбежно наступает некоторое охлаждение и увеличение дистанции (что некоторыми людьми воспринимается как крах и конец всему). Только на расстоянии можно разглядеть лицо (=личность), ощутить близость, в слиянии этого нет.
У тех мам, чьи отношения с родителями были сложными, болезненными, нарушенными, любое отдаление ребенка вызывает сильнейшую тревогу, вплоть до паники. «Он стал скрытным! Он перестал со мной всем делиться, а ведь мы были так близки!». Мама продолжает додумывать за ребенка его жизнь, сочиняет ему характер и судьбу. Ребенку в это время снятся кошмары про войну, оккупацию и взрывы. Его и правда ОККУПИРОВАЛИ, заняли его территорию, пленили душу.
Взрослая, красивая, умная девочка 16 лет. Жалуется на страхи, кошмарные сны, депрессию, отсутствие интереса к жизни. Надо уже выбирать профиль, специальность, а ничего не хочется. Маму описывает (поначалу) как сущего ангела, вся в заботах о благе ближних и дальних, нежная, любящая. Правда, слово «добрая» как-то не звучит.
Потом оказывается, что это старая сказка про Рапунцель.
Прекрасный, великолепный мультик «Рапунцель». Над ним явно потрудилась команда возрастных психологов, настолько достоверно показан в нем конфликт между матерью и подростком. Причем образ матери благоразумно расщеплен на «светлую» маму-Королеву и «темную» ведьму-приемную мать. Добрая и светлая Королева только любит, только принимает, только целует. А злая матушка Готель использует, запрещает, не пускает. И главное – все время говорит «мама умней!». Ужасно унизительно и обидно.
У девочки нет своей комнаты, мама имеет доступ ко всем её социальным сетям и почте, мама определяет, чем заниматься, куда ходить, что носить (вплоть до нижнего белья). Конечно же, мама выбрала школу, институт. Девочки как будто и нет, её голос не слышен, она ничего не может противопоставить. При малейшем намеке на неповиновение мама начинает плакать и говорит «Ты меня не любишь, я тебе не нужна». Девочка пугается и отступает.
На них интересно смотреть, когда они вместе. Мама солирует. Она отвечает на вопросы вместо дочери (помните, я выше об этом писала? Но одно дело бессловесный двухлетка, а другое – почти взрослая девушка), ни на секунду не замолкает, бурно жестикулирует, в какой-то момент пускает слезу, когда рассказывает о родах. И это НЕ манипуляция, она и правда переживает давний опыт как сиюсекундный.
Девушка сидит молча, практически не шевелясь, но несколько раз я замечаю, как она вскидывает глаза и в них будто сверкает молния. Ярость, вот что это такое. Видимо, когда мама наступает на какое-то очень больное место, бесцеремонно вламываясь в интимные границы души. Протестовать в этой семье запрещено, любое проявление агрессии – вне закона. Девочка практически обесточена, энергии нет совсем.
Мама ничего не замечает. Ей хорошо, она цветет и парит. Еще и мое время отъедает – никак не может выйти из кабинета, захватывает добрых десять минут от обеда. Уффф! Ярость чувствую и я тоже.
Самое смешное, что она уверена, положила жизнь на алтарь семьи, принесла себя в жертву.
Мы работаем с девочкой над выстраиванием её границ. Время от времени на прием приходит мама, и, как ни странно, она слышит то, что я ей говорю. Похоже, что у неё тоже огромная потребность быть понятой, принятой и выслушанной. По-хорошему, ей бы тоже пойти на терапию, выяснить, что там с бабушкой (и линия поколений уходит за горизонт). Одно понятно: слияние как модель отношений передается в этой семье, как эстафетная палочка. Но страшные сны девочки заставили их обратиться за помощью, и в конце тоннеля забрезжил какой-то свет.

Как должно быть

Держать в голове, что биологически семья запрограммирована на рождение множества детей, приблизительно каждые два года должен появляться новый член сообщества. Поэтому примерно с полутора лет начинайте потихоньку передавать ребенку полномочия по обеспечению его жизни. Пусть говорит о своих желаниях, решает, чем ему заниматься в данный момент времени, планирует дальнейшие шаги. Уважайте его приватность, границы. У нас не принято стучать, когда входишь в комнату к младшему, а ведь это основы. Нельзя читать чужие письма – это понятно, а как насчет соцсетей? А в телефон залезать можно?
Самое главное: учитесь спрашивать, а не фантазировать на тему. Это хороший принцип для любых отношений, не только «родитель-ребенок».
Следите за речью. Если вы говорите «мы» о ребенке старше года, если вы начинаете автоматически отвечать на вопросы, обращенные не к вам, если вы не представляете себе жизни без постоянного присутствия детей – это повод задуматься. Ведь вы не один и тот же человек, поверьте.